Александр Дейнека (род. 1899)

Сын железнодорожника, Александр Дейнека учился в Курске, потом в Харьковском художественном училище. Из рядов Красной Армии молодого талантливого художника направили в Москву, где он стал студентом Высших художественно-технических мастерских (Вхутемас). Здесь Дейнека учился в 1921 — 1924 годы, как раз в тот период, когда среди студенческой молодежи не затихали споры о задачах нового, революционного искусства, когда не только большинство начинающих художников, но и значительная часть профессуры Вхутемаса стояли на позициях отрицания реалистических традиций прошлого искусства как обветшалого наследия старого режима.

Холодное общежитие, голодный паек, десять рублей стипендии, случайные грошовые заработки, получаемые за исполнение вывесок и портретов торговцев на Сухаревском рынке, хозяйство в складчину по группам и коммунам — в таких условиях жили и учились вхутемасовцы двадцатых годов. И в то же время — неистребимое желание «поднимать культурный уровень масс», как отвечали очень многие студенты на вопрос анкеты приемной комиссии.

25 февраля 1921 года около одиннадцати часов вечера коммуну студентов Вхутемаса посетил В. И. Ленин. «Был это голодный год,— рассказывала Н. К. Крупская,— но было много энтузиазма у молодежи. Спали они в коммуне чуть ли не на голых досках, хлеба у них не было, «зато у нас есть крупа»,— с сияющим лицом заявил дежурный член коммуны вхутемасовец. Для Ильича сварили они из этой крупы важнецкую кашу, хотя и была она без соли. Ильич смотрел на молодежь, сияющие лица обступивших его молодых художников и художниц — их радость отражалась и у него на лице. Они показывали ему свои наивные рисунки, объясняли их смысл, засыпали его вопросами».

«В комнату, где был Владимир Ильич, мы все поместиться не смогли,— вспоминает Дейнека,— не протолкался в нее и я, но разговор тут же передавался друг через друга в соседние коридоры. На вопрос Владимира Ильича: «Что вы читаете?» — ему декламировали стихи Маяковского, доказывая, какой это замечательный поэт».

Участники этой встречи свидетельствуют, что беседа Ленина с вхутемасовской молодежью, по сути дела, превратилась в диспут о задачах социалистической культуры, что Владимир Ильич, отвечая на вопрос: «Какое же искусство нужно в настоящее время», советовал изучать мировое культурное наследство и обещал приехать еще раз, чтобы защитить «Евгения Онегина» и стихи Некрасова, поспорить о футуризме и Маяковском.

Для вхутемасовцев Маяковский был своим человеком, единомышленником, стремившимся активно участвовать в созидании новой культуры. Маяковский часто бывал у студентов Вхутемаса, дарил им «творческую дружбу и тепло своего безбрежного сердца. Приход его был шумным праздником. Окружив поэта тесным, крепким кольцом, вхутемасовцы увлекали его в холодное здание. Он читал им стихи. Он любил им читать, ценя в них свежесть ума и незатуманенность вкуса. И, пожалуй, нигде его могучий голос так победно не гремел, как во вхутемасов-ских залах. По окончании чтения, влекомый тем же кольцом преданных друзей, он попадал во двор (знаменитый вхутемасовский двор, похожий в те времена на Запорожскую Сечь) и, наконец, на улицу — Рождественку. И только тут кольцо разжималось. Его отпускали «до ближайшего дня». Ему неистово жали руки, обнимали и говорили рожденные весною и юностью слова» (А. Нюренберг).

«По сугробам, в стужу, в паршивом тулупчике и в огромных солдатских ботинках я, как и многие другие, топал по Украине, а потом и по РСФСР под «Левый Марш» Маяковского,— рассказывает Александр Дейнека.— Понаслышке, не видев образцов, мы, еще зеленые щенки, хорошо или плохо делали в провинции рисунки к «Окнам РОСТА», к подписям Маяковского. Почти подсознательно, но с большим боевым задором мы в 1919—1920 годах в работе над «Окнами» пересматривали свой небольшой, но уже засоренный эстетический багаж. Форма броского стиха, меткого и короткого, требовала такой же лаконичности в изображении. Так зарождалась новая эстетика.

Это были первые влияния Маяковского на наше провинциальное художественное формирование.

Мои воспоминания о первых встречах с Владимиром Владимировичем тесно связаны с Вхутемасом, куда я приехал учиться. Он очень часто бывал в мастерских. По-видимому, дружба с молодежью и интерес к изобразительной форме влекли его сюда...

В те годы Высшие художественные мастерские были очень своеобразным явлением. Их наполняла молодежь в полувоенной форме, съехавшаяся с фронтов, прямо из теплушек пришедшая во Вхутемас и взявшаяся за кисть и глину. Это были люди без художественных традиций, довольно оппозиционно настроенные против академической и старой живописи. Народ бывалый, современный по складу мышления и жадно тянувшийся к учебе. Несмотря на холод, на недоедание, это была аудитория живая, жизнерадостная и упорная в своем желании как можно больше увидеть и узнать.

Профессура — случайная, в большинстве формалистического толка («леваки») — стояла вне политики, абстрактно экспериментировала и зачастую не имела авторитета среди студентов... Владимир Владимирович в противовес тем, кто щеголял экстравагантностью внутренне пустой формы, говорил нам насущное и нужное.

Он был человеком удивительно меткой хватки самого типичного и необходимого. Он находил форму слова сегодняшнего дня, и вот оно, спустя годы, неослабеваемо звучит сегодня, да еще как звучит! Ориентация на класс, на массу помогала ему и давала силу даже лабораторные искания наполнять живым и боевым содержанием». Художником «удивительно меткой хватки самого типичного и необходимого» можно назвать и Александра Дейнеку.

Как творчество Маяковского было новаторством в литературе, так творчество Дейнеки было и остается новаторством в изобразительном искусстве. Неустанные творческие искания роднят этих двух мастеров. И тот и другой отошли от традиционных форм во имя предельно меткого и лаконичного изображения волнующих событий эпохи.

Еще будучи студентом, Дейнека начал сотрудничать в журналах «Безбожник у станка», «Даешь», «Прожектор»; в этих и других журналах двадцатых годов почти в каждом номере появлялись острохарактерные дейнековские рисунки на злобу дня. В двадцатые же годы он стал известным мастером политического плаката, в который Дейнека принес новый социальный типаж, оригинальные композиционные решения. Нет ничего удивительного в том, что в его первых картинах очень заметны графические приемы, иногда в ущерб живописным качествам. В картинах Дейнеки все ново, оригинально, свойственно только ему: приемы композиции, трактовка сюжета, колорит. Его картины воспринимаются сразу целиком, в них нет развернутого повествования, они воздействуют на зрителя первым сильным впечатлением.

«Футбол» (1924), «Текстильщицы» (1927), «Бег», «Игра в мяч» и «Вратарь» (1934), «Донбасс. В обеденный перерыв» (1935), «Раздолье» (1944), «Эстафета» (1947) — всем этим картинам присуще стремление художника к обобщенной трактовке образа, к пластической выразительности.

«Оборона Петрограда» (1928), «Окраина Москвы, ноябрь 1941 г.» (1942), «Оборона Севастополя» (1942) и цикл акварелей «Берлин» (1945) воплощают героизм советского народа, проявленный в годы великих испытаний моральной силы и могущества Советского государства. По-дейнековски ярко и лаконично исполнены и многие другие произведения, например, «Девочка у окна» (1931), «Мать» (1932), «Будущие летчики» (1937), «В. В. Маяковский в РОСТА» (1941), «Донбасс» (1947), «Вечер» (1955), «Тракторист» (1956).

В середине тридцатых годов Дейнека, вернувшись из поездки по Италии, Франции и США, создал картины, акварели и рисунки, в которых показывал социальные противоречия капиталистического мира: «Улица в Риме», «Юноша негр», «Негритянский концерт» и др. Основной характерной чертой живописного творчества художника является ритмическое построение картины, динамичность действия, сопоставление крупных цветовых планов.

Рассказывая о своем творческом опыте, Дейнека пишет: «Виды искусств — это большой оркестр. Я люблю работать на разных инструментах. Я рисую, иллюстрирую, пишу картины, делаю мозаики, пишу фрески, леплю... Я добиваюсь для своего искусства нахождения таких форм, которые давали бы мне возможность переносить форму с плоскости в объем, из графики в живопись, от гуаши переходить к мозаике... Я понимаю живопись, тонкую живопись, но люблю больше рисунок, форму. Если иные разбираются в тончайших тоновых нюансах и абсолютно безразличны к грубым искажениям формы, то у меня наоборот — я чувствителен к тончайшим формам ритма и удовлетворяюсь простыми цветовыми отношениями. Люблю красивые силуэты и ясные композиционные членения, контрасты плоскостей и объемов, матовые поверхности и легкие прописки на холстах».

Дейнека успешно работает в области монументального искусства, сохраняя свой собственный стиль и чуткость к запросам современной архитектуры. Известны его панно для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (1939), мозаичные плафоны для станции «Площадь Маяковского» Московского метрополитена, гербы республик Советского Союза во Дворце съездов в Кремле.

Скульптуры Дейнеки посвящены главным образом спорту.